![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
(no subject)
Я боюсь летать самолетами.
Это не означает, что не летаю – летаю, конечно, но боюсь.
Я знаю, как звучит мотор в той или иной ситуации, узнаю по замиранию в животе любой маневр, давно должна была бы привыкнуть, но вот же ж – никак.
Женщина была напряжена, видимо тоже боится. Правда, руки не тряслись. Руки – не слишком изящные, с очень коротко остриженными квадратными ногтями – мучили мобильник. Набирали СМС-ки, трепетно ждали ответа.
Самолет тем временем вырулил на стартовую позицию, и стюардесса приказала выключить все электронные приборы.
Женщина с досадой швырнула мобильник в сумку и достала маленький молитвенник.
Зашевелила губами.
Самолет двигался к старту с упорством большой кошки.
Внутри сумки тренькнуло.
Дама достала аппарат и начала набирать текст.
Самолет начал разгон.
Дама с трудом попадала в кнопки, и тем не менее старалась что-то сообщить напоследок своему невидимому собеседнику.
Молитвенник затерялся в глубине все той же сумки.
Мужчина, сидящий через проход, наклонился и что-то шепнул.
Я, не имеющая походной индульгенции от глупости, шикнула, что мобильник на взлете – это самоубийство.
Женщина взглянула на меня устало, ничего не ответила, лишь крепко сцепила пальцы.
Она врач. Или учительница музыки. Руки – источник ее существования, это видно сразу.
Мобильный собеседник – часть ее души, тут тоже без сомнений.
Четыре часа до места назначения она убивала время: кроссворды, чайнворды, даже судоку – убить четыре часа это вам не фунт изюму.
Как только самолет коснулся земли, и отзвучали первые хлопки, в сумке опять тренькнуло – догнала та самая СМС, запоздавшая в Москве. Дама расцвела. Муж, мужчина, сидящий через проход, сделал вид, что ничего не заметил.
Как это все-таки по-нашему!
Это не означает, что не летаю – летаю, конечно, но боюсь.
Я знаю, как звучит мотор в той или иной ситуации, узнаю по замиранию в животе любой маневр, давно должна была бы привыкнуть, но вот же ж – никак.
Женщина была напряжена, видимо тоже боится. Правда, руки не тряслись. Руки – не слишком изящные, с очень коротко остриженными квадратными ногтями – мучили мобильник. Набирали СМС-ки, трепетно ждали ответа.
Самолет тем временем вырулил на стартовую позицию, и стюардесса приказала выключить все электронные приборы.
Женщина с досадой швырнула мобильник в сумку и достала маленький молитвенник.
Зашевелила губами.
Самолет двигался к старту с упорством большой кошки.
Внутри сумки тренькнуло.
Дама достала аппарат и начала набирать текст.
Самолет начал разгон.
Дама с трудом попадала в кнопки, и тем не менее старалась что-то сообщить напоследок своему невидимому собеседнику.
Молитвенник затерялся в глубине все той же сумки.
Мужчина, сидящий через проход, наклонился и что-то шепнул.
Я, не имеющая походной индульгенции от глупости, шикнула, что мобильник на взлете – это самоубийство.
Женщина взглянула на меня устало, ничего не ответила, лишь крепко сцепила пальцы.
Она врач. Или учительница музыки. Руки – источник ее существования, это видно сразу.
Мобильный собеседник – часть ее души, тут тоже без сомнений.
Четыре часа до места назначения она убивала время: кроссворды, чайнворды, даже судоку – убить четыре часа это вам не фунт изюму.
Как только самолет коснулся земли, и отзвучали первые хлопки, в сумке опять тренькнуло – догнала та самая СМС, запоздавшая в Москве. Дама расцвела. Муж, мужчина, сидящий через проход, сделал вид, что ничего не заметил.
Как это все-таки по-нашему!
no subject